Краткий курс экономической науки - Страница 33

Для раба возможности развития не было, но были все данныя, чтобы деградировать. Для господина в слабо-меновых обществах Востока условия развития были только немногим лучше этого; наоборот, в обществах Запада, где обмен был широко развит, свободная личность имела полный простор для того, чтобы развернуть свои силы.

3. Идеология

Общественное сознание в эпоху рабовладельческой системы не было, конечно, сплошным, однородным. Оно было глубоко различно для тех противоположных элементов, из которых слагалась рабовладельческая группа, и зависело от их положения в процессе производства.

Условия жизни раба были невероятно тяжелые. С клеймами, выжженными на теле, часто закованные в тяжелые цепи, они с раннего утра до позднего вечера должны были работать на полях или в промышленных предприятиях своих господ. Работа происходила под строгим наблюдением жестоких надсмотрщиков, которые только и думали о том, чтобы бесчеловечным обращением с рабами заслужить милость и щедроты рабовладельца. Проработав целый день, рабы на ночь отправлялись в казармы — своеобразные темницы, нередко расположенные под землей.

Вообще на раба смотрели, как на орудие производства, как на рабочую скотину. В этом отношении чрезвычайно характерна классификация орудий производства, которая сложилась в изучаемый период. Она различала:

1) instrumenta muta — немые, мертвые орудия, напр., топор., станок; 2) instrumenta semivocalia — орудия живые, но такие, которые только наполовину, т.-е. очень несовершенно, выражают голосом свои чувства, — это домашние животныя, и 3) instrumenta vocalia — орудия, одаренные способностью речи, т.-е. люди — рабы.

Таким образом рабы были низведены до степени рабочего скота, простой принадлежности хозяйственного инвентаря. При таких условиях об идеологии рабов много говорить не приходится; ее крайняя бедность и бессодержательность, ее узость и ограниченность не подлежат никакому сомнению. Здесь нечего искать элементов развития; умственная жизнь людей этого класса была даже в лучших случаях (ученые рабы) слабым отблеском умственной жизни господ.

Класс господ находился в ином положении: здесь бедность психологии отнюдь не являлась необходимостью; по самой сущности своей организаторская деятельность требует некоторого умственного развития, а эксплоатация рабов давала господам возможность посвящать время не только различным удовольствиям, но и труду мышления.

Обширный период рабства охватывает собою длинный ряд далеко не вполне сходных общественных формаций; сравнивая уровень духовной жизни в различные стадии этого периода и у различных народов, можно найти все переходы от полнейшего варварства до той высокой ступени цивилизации, какой достигли Греция и Рим в эпоху их процветания.

Нет надобности останавливаться на содержании психической жизни господ в тех обществах, которые сложились при слабых меновых связях и организовались в форме восточных деспотий: там на известной стадии развития почти стушевываются различия психологии господ и рабов; аналогичный характер гнета, лежащего на тех и других, порождает аналогичную узость, бессодержательность, неподвижность мышления; разница в степени так мала, что почти не заслуживает внимания.

Иную картину представляют рабовладельческие общества со значительным развитием обмена. Свободные, далеко простирающиеся меновые связи расширяют умственный горизонт людей, дают толчок познанию, освобождают мышление от того оцепенения, в котором находится оно в натурально-хозяйственных группах прежних времен. Отсутствие внешнего гнета, с одной стороны, и сравнительно небольшая власть природы над людьми, с другой стороны, создают почву для развития мышления, для более интенсивной познавательной деятельности.

Классический мир за время своего существования, несомненно, успел высоко развить познавательную деятельность. Но шел ли ее прогресс в том направлении, которое благоприятно для развития техники и экономики, была ли эта деятельность полезна с точки зрения интересов непосредственной борьбы с природой, с точки зрения захвата действительной власти над нею?

Тут следует различать две стадии жизни классического мира. Пока крупный рабовладелец оставался фактическим организатором производства своей группы, а рядом с ним сохранялся еще свободный крестьянин и ремесленник, до тех пор общественное мышление неизбежно направлялось в сторону приобретения практических знаний. Правда, это было в более ранние эпохи рабовладельческой культуры, когда силы развивающегося познания были еще ничтожны, а консерватизм феодального быта еще в значительной степени тяготел над умами; следовательно, прогресс практических знаний мог итти только очень медленно. Но по сравнению с предыдущими эпохами то была громадная скорость. В течение немногих веков было сделано множество технических усовершенствований и изобретений; к последним векам истории античного мира был накоплен большой запас научно-практических сведений, и в некоторых областях производства постановка дела была высоко целесообразная, основанная на сравнительно глубоком знакомстве с законностями явлений.

Сюда относится прежде всего масса практических сведений в области строительного и инженерного дела, в кораблестроении, в обработке металлов и в ткацком производстве, которое достигло высокой степени совершенства. Морская и сухопутная торговля способствовала развитию географии, астрономии, столь необходимой для правильной ориентировки на море, и вызвала изучение атмосферных явлений, которые имеют огромное значение для мореплавания. Особенно крупные успехи были сделаны в области элементарной геометрии: она была настолько разработана, что последующим эпохам пришлось добавить очень немного к тому, что было достигнуто под влиянием требований повседневного опыта классическим миром. Кроме того, нужно отметить огромный прогресс земледельческой техники, который выразился во введении севооборота, в целесообразном выборе растений и в улучшении орудий. Правда, многие из этих сведений были добыты несамостоятельно. Значительная часть их была заимствована античной культурой у великих народов Востока (у египтян, финикиян, вавилонян); но если принять во внимание наличность сильной еще в ту пору авторитарно-религиозной идеологии, враждебной, как известно, всяким нововведениям, то придется притти к заключению, что эти заимствования были почти равносильны собственным изобретениям.