Краткий курс экономической науки - Страница 8

Слова и понятия служили, как мы видели, для призыва к труду и для сочетания трудовых усилий, но роль их этим не ограничивалась. Слова очень рано стали способом передачи и сохранения в группе непрерывно накопляющегося трудового опыта. Взрослый член первобытной коммунистической группы объясняет ребенку его хозяйственные функции. Для этого он, например, указывает ему съедобное растение и прибавляет ряд слов, выражающих известную последовательность действий («найти», «сорвать», «принести», «изломать», «съесть»). Ребенок запоминает сделанное ему указание, и в дальнейшем может пользоваться сообщенным ему техническим правилом результатом накопленного опыта более старых членов своей общины.

В дальнейшем те же слова применяются и к действиям нечеловеческим, стихийным движениям животных и неодушевленных предметов. Отсюда возникает описание явлений внешней природы. В процессе борьбы с природой человек подмечает известную последовательность в ее событиях; он усвоивает эту последовательность и, выражая ее соответственным сочетанием слов, создает себе и своим сородичам как бы «техническое правило» явлений природы, которое облегчает его борьбу за существование. К техническим правилам надо отнести и «обычаи», т.-е. установившиеся жизненные отношения между членами родовой группы; сюда относятся, например, способ распределения добычи, порядок, устанавливаемый при совместной охоте, и т. д.

Таковы в общих чертах формы первобытной идеологии, которые; как видим, и были организующими формами производства.

Нелепо было бы искать у первобытного человека «мировоззрения» в современном смысле этого слова. Мировоззрение предполагает прежде всего систематизацию идей, а у первобытного человека они оставались разрозненными, отрывочными; они связывались только с теми трудовыми процессами и явлениями природы, к которым они непосредственно относились. Но если не было мировоззрения, то нельзя, конечно, говорить и о религии, которая представляет собою систему, и всегда основывается на определенной закономерности бытия.

С точки зрения нашей науки особенно важно отметить коллективизм первобытного мышления. Человек не выделял себя мысленно из той группы, к которой он принадлежал; он не рассматривал себя, как особый центр интересов и стремлений; он не мыслил своего «я», как современный человек, а сливался с родовой группой, как часть с целым. Само мышление, как и первобытный коллективизм, было стихийным, «сплошным», т.-е. одинаковым для всех членов группы. Не было индивидуальности, личности; поколения веками повторяли друг друга, и подражание лишь укрепляло застойные, инертные жизненные формы.

Первобытное мышление имело в высшей степени консервативный характер. Это вытекало из условий той трудовой жизни, в которой это мышление выросло. Для развития жизни необходим избыток энергии, а его, как мы видели, не было в первобытной коммуне.

Вполне понятно поэтому, что консерватизм мышления и идеологии вообще, как организующих форм производства, должен был обусловливать: необыкновенную медленность экономического развития. Преодолевать инертность и консерватизм первобытной идеологии и вынуждать к дальнейшему развитию могли только стихийные и властные силы, господствовавшие над человеком. Такова была тогда сила абсолютного перенаселения.

4. Силы развития в первобытном обществе

Размеры родовой группы строго ограничиваются уровнем производительности труда: при данных способах производства группа необходимо должна распадаться, как только сила размножения увеличит ее численность дальше известного предела. Вместо одной группы оказываются две, и каждая из них, занимая отдельную площадь эксплоатации, может опять размножаться до прежнего предела, чтобы опять распасться на две, и т. д. Таким образом, размножение стремится бесконечно увеличивать число обитателей данной страны. Но площадь страны ограничена, и при данных способах производства может дать средства к жизни только определенному количеству людей. Когда плотность охотничьего населения страны достигла, напр., 20 человек на квадратную милю, то дальнейшее размножение оказывается уже чрезмерным, и у возрастающего населения возникает недостаток в жизненных средствах. Это — так называемое абсолютное перенаселение.

Абсолютное перенаселение влечет за собой голод, болезни, усиленную смертность — целую массу страданий. Сила страдания понемногу побеждает тупую неподвижность обычая, и прогресс техники становится возможным. Голод заставляет преодолеть отвращение ко всему новому, и начинают развиваться зародыши новых способов борьбы за жизнь, как те, которые уже раньше были известны, но не находили общего применения, так и те, которые открываются вновь.

Одно препятствие к развитию, наиболее важное, оказывается устраненным. Остается другое препятствие — недостаточность познания, неспособность сознательно искать новых способов борьбы с природой. Благодаря этому, развитие идет бессознательно, стихийно, с такою медленностью, которую современный человек с трудом может себе представить.

Улучшение техники только временно облегчает те страдания, которые возникают вследствие абсолютного перенаселения. Новые приемы общественного труда, в свою очередь, оказываются недостаточными, когда население увеличится еще более; и вновь сила голода заставляет людей сделать шаг по пути развития.

Одним из первых следствий абсолютного перенаселения выступает обыкновенно ожесточенная взаимная борьба родовых обществ, и затем переселение целых племен в новые страны. Подобное переселение есть настолько же трудное дело для тупой психики первобытных людей, как всякое изменение техники.